Власть и элиты

Внутриэлитарная коммуникация: коллизии идеологической и нарративной символизации

Александр Иванович Соловьев — 2024-12-28

Центральное место правящих кругов в организации политического порядка не только экранирует воздействие гражданского сектора на распределение общественных ресурсов, но и превращает внутриэлитарные отношения в эпицентр всей системы государственного управления. В отличие от превалирующего применения в публичной сфере инструментов идеологической символизации, позволяющих управлять дискурсивными процессами, в своих внутренних взаимоотношен иях элитарные круги используют повествовательные конструкции, позволяющие им точнее и более оперативно вычленять смыслы политических посланий оппонентов разного уровня, необходимых для повышения конкурентоспособности, результативного маневрирования, предугадывания перспектив своего влияния в структурах власти и т.д. Опираясь на релевантные когнитивные и ценностно-ориентационные структуры группового и индивидуального сознания представителей элитарных кругов, политические нарративы не только побуждают их коммуникативную активность, способствующую эффективному осуществлению политико-административных функций, но и повышают дистанцированность от общества и его интересов. Новые размежевания элитарных слоев сохраняют перспективу их дальнейшей автономизации, а также повышения разнообразия используемых нарративов, влияющих на цели государственной политики.

Руководство министерств социального блока правительства РФ: особенности источников рекрутирования и карьерных траекторий

Денис Борисович Тев — 2024-12-28

Анализируются каналы рекрутирования и карьера ключевых чиновников министерств социального блока правительства РФ. В основе исследования лежит биографическая база данных 104 заместителей министров и директоров департаментов шести министерств. Исследование показало, что важнейшая характеристика карьеры чиновников — бюрократическая профессионализация. Главный канал их рекрутирования — федеральная администрация, причем большинство перед назначением на нынешнюю должность уже определенное время работало в своем министерстве. Эти тенденции могут (хотя и необязательно) говорить о важности меритократического отбора, который основывается на компетентности. Впрочем, чиновников с карьерой, проведенной преимущественно в федеральной администрации, особенно в одном министерстве, меньшинство (в социальных министерствах внутриведомственное рекрутирование выражено слабее, чем в более влиятельных и престижных экономических министерствах, что может говорить о меньшей автономии этих органов). Присутствует межведомственная мобильность, причем ряд чиновников вышел из финансовых министерств, что может усиливать влияние этих органов на социальный блок, способствуя формированию его политики в неолиберальном духе. Самым значимым после административной сферы поставщиком чиновников являются подведомственные министерствам социальные организации (учреждения науки, образования, здравоохранения, социального обеспечения, культуры и спорта). При этом бизнес занимает относительно скромное место в качестве канала рекрутирования руководителей социальных министерств (особенно в сравнении с экономическими). Поскольку большинство таких министерств непосредственно регулируют в основном не компании, а некоммерческие учреждения, бизнес относительно слабо заинтересован в колонизации ключевых позиций в них, его профессиональные компетенции менее востребованы, а функциональное взаимодействие чиновников с бизнесменами и менеджерами, которое могло бы способствовать формированию знакомств и связей, облегчающих обмен кадрами, менее тесное. При этом опыт работы в бизнесе, а также в региональных администрациях и социальных организациях встречается чаще, а внутриведомственный опыт реже среди заместителей министров. Кроме того, выделяются министерства с особенно выраженным внутриведомственным рекрутированием и министерства с относительно развитым рекрутированием из бизнеса. Наконец, в некоторых министерствах имеют место пересечения между министрами и их подчиненными в предшествующей карьере, что может указывать на патримониальный характер отбора.

Эволюция законодательного собрания Санкт-Петербурга (1995–2007)

Александр Юрьевич Сунгуров — 2024-12-28

Рассматривается эволюция Законодательного собрания Санкт-Петербурга первых трех созывов (1995–2007), а также кратко деятельность Ленинградского (после сентября 1991 г. — Санкт-Петербургского) городского совета XXI созыва (Ленсовета). В этих созывах депутаты избирались по мажоритарной системе в 50 избирательных округах. Наиболее результативной был деятельность первого созыва Законодательного собрания, работавшего с конца 1994 по конец 1998 г. Именно силами депутатов этого созыва была подготовлена и принята конституция города-субъекта Российской Федерации — Устав Санкт-Петербурга, в котором заложены принципы разделения и баланса властей, а также предусмотрено создание Уставного суда Санкт-Петербурга и института Уполномоченного по правам человека в Санкт-Петербурге. Это удалось во многом благодаря качественному составу Законодательного собрания, в котором из 49 избранных изначально депутатов (последний, пятидесятый, депутат был избран только в 1997 г.) 16 были перед этим депутатами Ленсовета. В рамках деятельности Второго созыва Законодательного собрания (1999–2002) был принят закон «Об Уставном Суде Санкт-Петербурга» и избран сам Уставной Суд. Он позволил усилить систему сдержек и противовесов ветвей региональной власти, и в своих решениях 2002 г., в частности, вынес решение о том, что избрание губернатора В.А. Яковлева на третий срок будет противоречить Уставу города. В этот период давление исполнительной власти Санкт-Петербурга на депутатов отчасти компенсировалось давлением со стороны Полномочного представителя Президента РФ. Третий созыв (2003–2007) характеризовался дальнейшим усилением моноцентризма и появлением доминирующей фракции партии «Единая Россия». Под давлением губернатора Санкт-Петербурга депутаты внесли серьезные поправки в закон «Об Уставном Суде Санкт-Петербурга», существенно снизившие его самостоятельность.

Представительная власть в российских муниципалитетах: состав депутатского корпуса

Татьяна Борисовна Витковская — 2024-12-28

Статья посвящена составу и структуре депутатского корпуса представительных органов местного самоуправления в современной России. Показана неформальная внутренняя структура депутатского коллектива — деление депутатского корпуса на сегменты: работники муниципальных бюджетных учреждений, сотрудники муниципальных унитарных предприятий, представители малого частного бизнеса, представители крупного бизнеса. Объясняются обстоятельства, которые составляют контекст избрания и депутатской деятельности представителей разных сегментов. Выявлены причины и последствия самостоятельности/ зависимости сегментов ассамблей от исполнительной власти. Статья написана с опорой на материалы эмпирического исследования власти в пяти российских муниципальных образованиях и базу данных, содержащую информацию о профессиональном и корпоративном составе представительных органов местного самоуправления этих муниципальных образований (Березовский, Верхний Тагил, Губаха, Кушва, Чусовой). Изучение состава локальных ассамблей и его эффектов на локальную политику видится автору актуальной научной задачей и исследование секторов муниципального депутатского корпуса — шагом на пути к ее решению.

Социальные медиа в России: новые формы политического участия. Основные подходы (2010–2022)

Владимир Беньяминович Гольбрайх — 2024-12-28

За последние десятилетия в связи с появлением социальных медиа в повседневной жизни человека произошли существенные изменения. Использование социальных сетей стало повседневной практикой российских граждан, что отразилось и на общественно-политической сфере и вызвало возрастающее внимание отечественных авторов к проблеме. Статья посвящена обзору российских исследований в этой одной из самых актуальных областей. В отечественной литературе активно исследуется использование социальных медиа в ходе конфликтов, вызванных различными проблемами. Российские авторы анализируют новые формы политического участия, новые типы общественных движений, трансформацию коллективных действий. Некоторые исследователи полагают, что идет становление социальных медиа как социального института. В связи с этим можно говорить и о процессе институционализации новых форм политического участия. В то же время существуют лакуны в отечественных исследованиях: влияние социальных медиа на политическое участие; организации общественных движений; трансформация коллективных действий. В отечественной литературе не виден критический взгляд в отношении социальных медиа, например влияния коммерческой и политической составляющей социальных медиа. Рост исследований социальных сетей позволяет быть уверенными, что новые работы дадут ответы на самые разные, пока еще не вполне изученные аспекты политического участия в социальных медиа.